Данное мероприятие я посетил в июле 2019 и по сей день (уже пол года) продолжаю ассимилировать полученный опыт. Очень крутой получился интенсив, он по сути разделил мою жизнь на до… и после…
Випасана в темноте подразумевает повязку на глаза на весь период, а так же молчание, за исключением времени групповой психотерапевтической сессии. Нас звали на завтрак, обед и ужин и на различные психопрактики, давали инструкции, где что лежит и куда идти. Мы же находились в интересном положении — когда не надо думать о привычных вещах (еда, работа), но надо научиться ходить в туалет и душ самостоятельно, справляясь с возникающими трудностями молча (например, если заблудился).
Отсутствие визуального канала восприятия даёт медитативное замедленное состояние сознания, погружение внутрь себя.
День начинался с разных восточных практик (в т.ч. суфийских), пробуждающих эмоции и переживания, таких как тряска, звучание, гудение, битье подушки, произнося слово «нет», джирпиш (ругательство на тарабарском языке). После этих практик была возможность полежать и почувствовать изменения в душе, в теле. После некоторых начинало трясти, а во время каких-то хотелось плакать, слёзы лелись сами собой, без видимой причины.
После завтрака мы собирались на групповую терапию, где можно было делиться своими переживаниями и получать поддержку и помощь гештальт-терапевтов.
После обеда и отдыха была третья часть, которую мы иногда проводили в доме, а иногда на улице — это тоже всевозможные практики и медитации, но скорее успокаивающие и гармонизирующие, а не пробуждающие. Мне запомнились такие, как заземление, центрирование, динамическая медитация — осознанная ходьба, суфийские практики по работе с позвоночником — скручивание, вращение вокруг каждого позвонка. Можно было делать упражнения или заниматься чем-то своим, брать столько, сколько в данный момент по силам выполнить.
Ну и конечно, вечерняя сауна была прекрасным дополнением к этому мероприятию. И ещё было два дня (4-ый и 8-ой), когда никаких практик не было, мы были предоставлены сами себе.
Одной из главных практик для меня было остановить свой ум, который часто не давал покоя и я не мог уснуть из-за этого до глубокой ночи. Он переколошматил все воспоминания о разных периодах жизни, мысли о всех близких и знакомых людях, идеи о том, каким будет будущее. Я просматривал эти «фильмы» в огромном количестве и обессиленый, старался отпускать их, когда появлялись новые. Иногда удавалась сохранять на какое-то время внутреннее безмолвие, я этому радовался.
Ещё интересный момент — это координация в пространстве. Чтобы не натыкаться на препятствия, скорость передвижения была очень медленной. Во время прогулки на территории вокруг дома часто возникали ситуации, когда теряешься в пространстве и тогда можно было пытаться понять, куда идти с помощью интеллекта, но часто это не приводило к нужному результату и тогда приходилось тыкаться как слепой котёнок. Но если отключить интеллект, и создать намерение попасть в дом (например, на ужин), то интуиция сама выводила в нужное место.
Самой значимой частью для меня была групповая терапевтическая сессия, именно здесь происходило то, что я потом назвал разморозкой чувств. Когда сопереживаешь другим в проживании их историй детства, чувствуешь их боль, образуются ниточки, связывающие с этими людьми. Когда терапевт и другие участники говорят слова поддержки и когда чувствуешь это тепло и принятие, что-то внутри, сидящее глубоко-глубоко начинает шевелиться и выходить наружу.
На 6-ой день терапии состоялось моё погружение в детскую травму и все симптомы, которые проявлялись до этого по отдельности, такие как: тряска, тревожность, слёзы, жжение в груди, онемение ног, соединились в одну картину. Я плакал, трясся и не мог пошевелить руками и ногами, меня тянуло грузом чувство вины и безысходности. Я винил себя за смерть матери, за то, что не сделал достаточно, чтобы она не болела и жила дольше. Я не прожил горе от её утраты, во мне образовалась дыра, которую невозможно наполнить. Как же сложно было сказать эти слова и признаться себе в невосполнимой потере. Это очень непривычно, быть маленьким, беззащитным, уязвимым в своей боли. Намного привычнее быть умным, сильным, знающим, решительным, помогающим другим, чем принимающим помощь. Как сложно принимать поддержку, когда я зажат и закрыт от окружающих.
Сейчас уже не вспомню, когда я закрылся, но помню свой подростковый протест, желание освободиться от контроля родителей и найти что-то своё. И пусть это «своё» выражалось порой в деструктивных вещах — пьяных посиделках, тусовках, дискотеках, татуировках, но это был мой опыт, мой выбор и я не жалел о нём. Как не жалею и о выборе трезвости на 10 лет жизни.
Жалость и вина прокрались с другой стороны — возможно я перенял их от родителей, особенно после смерти матери. Это сложно понять логикой и исправить с помощью интеллекта. Это срабатывает автоматически. Мать с отцом ссорятся, ребёнок встаёт на сторону матери. Родители расходятся, ребенок винит себя в разводе. Мать умерает, ребёнок винит себя в смерти матери…
Это не просто обиды и злость как ответные реакции на ситуацию — это перенятые чувства из родового духа от своих предков. Мы таскаем их за собой годами, вынашиваем, пока не накроет болезнь или ещё что-то. Например, кризис среднего возраста…
Но уж если накрыло, то самое время остановить бег, развернуться и спокойно пойти навстречу. К себе. Настоящему.
Так случается психологическое рождение, сепарация, интеграция, просветление, исцеление и т.д. Хоть горшком назови…
P.s. Ощущения, когда снимаешь повязку сложно с чем-то сравнить. Думаю не один психоделик не даст такого эффекта. Цвета становятся настолько яркими и насыщеными, что некоторые плачут от счастья! Как же прекрасен этот мир, и почему я это не ценил?! Медитативное расслабленное состояние и эффект небольшого опьянения палитрой ощущений сохраняются несколько дней, суета большого города кажется безумным муравейником. Постепенно входишь в жизнь, но уже с новым взглядом на происходящее. Главный вывод: «у меня есть я, я могу быть поддержкой и опорой себе самому».
