Однажды я начала дискуссию о 4 заповеди («Почитай своих родителей»), задав вопрос, из чего конкретно состоит наша любовь к родителям, даже если мы знаем, что в детстве они жестоко относились к нам. Ответы пришли быстро, обдумывание заняло немного времени. Были названы различные чувства: сочувствие к пожилым людям, которые зачастую больны и очень хрупки; благодарность за то, что они подарили нам жизнь и за те хорошие дни в детстве, когда нас не били и не наказывали; страх показаться злым человеком; убежденность в том, что мы должны простить своих родителей, иначе мы никогда не сможем считать себя взрослыми людьми. Дискуссия переросла в горячий спор. Одна из участниц, Рут, отреагировала неожиданно горячо:
«Вся моя жизнь – это доказательство того, что 4-я заповедь неправильна. Однажды я освободилась от требований, предъявляемых мне родителями и перестала пытаться соответствовать их ожиданиям, явно или скрытно, и я стала чувствовать себя гораздо более здоровой, чем раньше. Все мои симптомы исчезли, я перестала быть раздражительной с детьми, и теперь я уверена, что причиной того, что происходило со мной раньше, было старание исполнять заповедь, что только приносило вред моему телу.»
По мнению Рут, 4-я заповедь имеет над нами такую власть, потому что она поддерживает в нас чувства вины и тревоги, которые наши родители вложили в нас в самом раннем детстве. Рут испытывала приступы сильнейшей тревоги перед тем, как осознать, что она не любит своих родителей. Она только хотела любить их, и поэтому притворялась перед ними и перед самой собой, что любит. Когда она осознала это, тревога ушла.
Я думаю, что многие люди смогли бы почувствовать то же самое, если бы рядом оказался кто-то, кто сказал бы им: « Ты не обязан любить и уважать своих родителей. Они нанесли тебе огромный ущерб. Ты не должен заставлять себя чувствовать то, что ты не чувствуешь на самом деле. Принуждение и подавление никогда приносят только вред. В твоем случае они могут разрушить тебя; ценой этому будет твое здоровье».
Эта дискуссия укрепила меня во мнении, что мы порой всю свою жизнь подчиняемся фантому, называемому воспитанием, моралью или религией. Это заставляет нас игнорировать, подавлять и даже бороться со своими настоящими биологическими потребностями, и в итоге мы расплачиваемся за это болезнями, причин которых мы не понимаем и не хотим понимать, и пытаемся вылечить их с помощью лекарств. Когда пациенту, проходящему курс терапии, удается открыть свое истинное «Я» через пробуждение своих подавленных эмоций, некоторые терапевты, находящиеся под влиянием учения Анонимных Алкоголиков, приписывают это достижение Высшей Силе. Поступая таким образом, они подрывают то доверие, которое заложено в нас с самого начала: доверие к нашей способности чувствовать, что для нас хорошо и что плохо.
В моем случае, мои родители систематически разрушали во мне это доверие, начиная с самого моего рождения. Я должна была научиться приводить все мои мысли и чувства в соответствие с тем, как этого хотела моя мать. И постоянно убивать в себе мои настоящие чувства и потребности. Поэтому, со временем я практически потеряла способность чувствовать свои потребности и искать пути их удовлетворения. Например, у меня ушло 45 лет на то, чтоб открыть в себе потребность рисовать и позволить себе заниматься этим. В конце концов эта потребность все же взяла верх. Еще больше времени ушло на то, чтоб признать за собой право не любить моих родителей. Со временем я поняла, какой вред наносили мне старания любить кого-то, кто практически разрушил мою жизнь. Это не позволяло мне понять мою собственную правду, заставляло меня обманывать себя, принуждало меня принимать ту роль, которую мои родители навязывали мне с самого раннего детства – роль «хорошей девочки», заставляло подчиняться эмоциональному насилию, замаскированному под «мораль» и «воспитание». Когда я понемногу научилась быть правдивой с самой собой и смогла признать свои истинные чувства, я начала все яснее понимать язык своего тела, который подводил меня к пониманию того, что хорошо для меня и помог моему телу выразить свои потребности. Я перестала вовлекаться в игры других людей, перестала убеждать себя в том, что у моих родителей были и хорошие стороны, перестала запутываться снова и снова, как это было в моем детстве. Я смогла почувствовать себя взрослой. И путаница исчезла.
Я знаю теперь, что мои родители не хотели меня. Их родители заставили их пожениться. Я стала причиной того, что двое «хороших» детей воздали долг послушания своим родителям и произвели на свет ребенка, которого они не хотели. Они надеялись, что у них родится мальчик, потому что оба дедушки хотели внука. Но родилась девочки, которая в течение десятилетий пыталась сделать все, чтоб компенсировать своим родителям то, что они из-за нее в жизни недополучили. Но все мои попытки были обречены на провал. Тем не менее, поскольку ребенку нужно выжить, у меня не оставалось другого выбора, как стараться изо всех сил. С самого начала я получила от своих родителей скрытый приказ давать им то признание, внимание и любовь, которые они недополучили в детстве. Если б мне это удалось, то только ценой предательства собственной правды, правды того, что я чувствовала на самом деле. Несмотря на все попытки угодить родителям, меня очень долго мучило глубочайшее чувство вины за то, что я так и не смогла удовлетворить их нужды. Вдобавок, я отказывала себе в том, что имело для меня первостепенное значение: в моей собственной правде (я начала подозревать это, когда написала «Драму одаренного ребенка», книгу, в которой многие читатели увидели отражение своей собственной судьбы). Еще несколько десятилетий я продолжала стараться достигнуть этой цели, даже когда стала взрослой. Я пыталась делать это со своими партнерами, друзьями, детьми. Каждый раз, когда я предпринимала попытку отказаться от обязанности спасать других людей от их проблем, чувство вины буквально убивало меня. Очень поздно в своей жизни у меня получилось наконец найти выход.
Избавление от чувства обязанности перед родителями и вины было очень важной ступенью на пути к преодолению зависимости от родителей, которая жила во мне. Но были и другие шаги, которые я должна была предпринять. Самым важным из них было отказаться от ожиданий и надежд на то, что однажды я наконец получу то, чего мне так сильно не хватало в отношениях с моими родителями – искреннего обмена чувствами, свободного общения. Все это, несомненно, стало возможным в отношениях с другими людьми, но только после того, как я поняла всю правду о своем детстве. Тогда я осознала, насколько нереальной была моя надежда на свободное общение с родителями, и как сильно я страдала из-за этого в детстве. Мои родители уже давно умерли, но я могу себе представить, насколько сложен этот процесс для тех людей, чьи родители еще живы. Ожидания, живущие в нас самого детства, могут быть настолько сильными, что мы готовы потерять все хорошее, что есть в нашей жизни, чтоб стать такими, какими нас хотят видеть наши родители, и чтоб поддерживать иллюзию любви.
Карл, например, так описывает свою проблему:
«Я люблю свою мать, но она не верит мне, потому что путает меня с моим отцом, который превратил ее жизнь в ад. Но я не такой, как он. Меня это очень злит, но я не хочу показывать ей своей злости, потому что тогда она получит доказательства, что я все-таки такой же, как мой отец. Но это неправда. Поэтому я должен скрывать свой гнев, чтоб не давать ей лишних доказательств ее правоты, и тогда я не чувствую к ней любви, а только ненависть. Я не хочу чувствовать эту ненависть, я хочу, чтоб она видела и любила меня таким, какой я есть, а не ненавидела, как моего отца. Как мне правильно поступить в такой ситуации?»
Ответ состоит в том, что мы никогда не будем поступать правильно, пока стараемся кому-то угодить. Есть родители, способные любить только маску, которую носят их дети. Когда такой ребенок снимает маску, они говорят: «Все, что я хочу — это чтоб ты стал таким, какой ты был раньше». Иллюзию, что мы можем «заслужить» любовь наших родителей, можно поддерживать только отрицая то, что происходит на самом деле. Эта иллюзия рассеивается, как только мы принимаем решение посмотреть правде в глаза, со всеми последствиями, и перестать обманывать себя, что мы делаем обычно с помощью алкоголя, наркотиков или медикаментов. Анна, 35-летняя мать двоих детей, спросила меня: «Что я могу ответить своей матери, если она постоянно твердит, что все, что она хочет – это показать мне, как она меня любит? Она говорит: «Ты была совсем другой, и вот теперь ты изменилась». Я хотела бы ответить ей: «Да, потому что сейчас я чувствую, что не всегда была искренна с тобой. Теперь я хочу говорить правду».
«Так почему бы тебе не сказать ей это?» — спросила я.
«Да, действительно», — сказала Анна. «У меня есть право отстаивать свою правду. И, по существу, и у нее есть право высказывать мне всю правду о том, что она чувствует. Это очень просто в теории, но сочувствие к матери не позволяет мне говорить ей правду. Мне жаль ее. Ее никогда не любили в детстве, от нее отказались сразу после рождения. Она нуждается в моей любви, и я не могу у нее это отнять».
«Ты ее единственная дочь?» — спросила я.
«Нет, у нее пятеро детей, и каждый из них делает все возможное, чтобы услужить ей. Но очевидно, что все это не может заполнить ту пустоту, которую она несет в себе с самого детства».
«Так ты полагаешь, что сможешь заполнить эту пустоту, говоря ей неправду?»
«Нет, это не так. Вы правы. Почему я хочу дать ей любовь, которой я к ней не испытываю, только из сострадания? Я всегда болела всеми возможными болезнями. Теперь они прошли. Они прошли, как только я призналась себе, что я на самом деле никогда не любила свою мать, потому что чувствовала, что она поглощает меня и шантажирует. Но на самом деле я боюсь сказать ей это; сейчас я спрашиваю себя, чем мое сочувствие может ей помочь? Это просто ложь. Я должна избавиться от этого ради собственного здоровья».
Так что же остается от «любви», когда мы пристальнее рассмотрим, какие же эмоции стоят за этим понятием на самом деле? Чувство благодарности или обязанности, сочувствие, иллюзии, нежелание видеть правду, чувство вины, обман – все то, что составляет привязанность, которая так часто приводит нас к болезням и не может принести нашим родителям никакой реальной пользы. По всему миру люди принимают патологическую привязанность за любовь. Где бы я ни высказывала эту идею, в ответ я сталкивалась с тревогой и сопротивлением моих слушателей. Но когда, в ходе обсуждения, мне удавалось объяснить, что именно я имею в виду, это сопротивление очень быстро таяло, и многие люди испытывали озарение, которое удивляло их самих.
Один человек сказал мне: «Это правда. Почему я думаю, что это может убить моих родителей, если я скажу им, какие чувства я на самом деле испытывал к ним? Я имею право чувствовать то, что я чувствую. Я не говорю о мести, я говорю о честности. Почему в школе и церкви нам так много говорят о честности, что она становится чем-то абстрактным, и почему запрещено быть честными и прямыми с нашими родителями?»
В самом деле, как прекрасно было бы, если б мы могли честно разговаривать со своими родителями. Но в конечном итоге получается, что наши слова не имеют никакого смысла для них. А ведь это могло бы стать шансом для нас, для наших детей, и не в последнюю очередь, для нашего тела, которое показывает нам дорогу к правде.
Меня бесконечно удивляет и восхищает эта способность тела показывать нам правду о наших чувствах. Оно борется против лжи с упорством и проницательностью, которые поистине изумительны. Моральные и религиозные требования не могут обмануть его или сбить с толку. Маленького ребенка насильно «закармливают» моралью. Он заставляет себя проглатывать эту «пищу», потому что любит своих родителей, и страдает от бесчисленного количества болезней в школьном возрасте. Став взрослым, такой ребенок может использовать свои выдающиеся способности для борьбы с традиционной моралью, возможно, в процессе становясь философом или писателем. Но те чувства, которые он в действительности испытывает по отношению к своей семье, которые в школьном возрасте были замаскированы болезнями, не дают ему полностью раскрыть свои способности, как это было в случае с Ницше и Шиллером. В конце концов он приносит себя в жертву своим родителям, жертвует собой ради их представлений о морали и религиозности, даже если, будучи уже взрослым человеком, он совершенно явственно видит, насколько лживо то общество, в котором мы живем. Понять, что он обманывает сам себя, что он стал жертвой морали, оказывается для него труднее, чем сочинять философские трактаты или смелые пьесы. Но только внутренние процессы, происходящие в человеке, а не разум, разъединенный с телом, могут привести к продуктивным изменениям в нашей ментальности.
Счастливы те люди, которым довелось в детстве испытать любовь и понимание; у них не возникает проблем с осознанием правды. Они могут полностью раскрыть свои способности, их дети также смогут вырасти полноценными людьми рядом с ними. Я не знаю, каков процент таких людей в нашем обществе. Я знаю, что телесное наказание до сих пор рекомендуется как метод воспитания; в США, в стране, которая гордится своим демократическим строем, телесное наказание до сих пор разрешено применять в школах 22 штатов; и эти штаты все громче и громче отстаивают «права», которыми наделены родители. Абсурдно было бы верить, что можно научить детей демократии с помощью применения физической силы.
Я пришла к выводу, что, скорее всего, большинство людей, живущих сейчас на Земле, прошли через именно такое воспитание. Все они подавили в себе сопротивление насилию и жестокости в очень раннем возрасте, все они росли в обстановке, которая сформировала в них «внутреннюю неискренность». Мы можем видеть это повсюду. Если кто-то говорит: «Я не люблю своих родителей, потому что они постоянно унижали меня», то этот человек тотчас же со всех сторон будет слышать советы типа: «Ты должен поменять свой настрой, если хочешь стать действительно взрослым; ты не можешь жить с подавленной ненавистью в душе; тебе нужно освободиться от этой ненависти, если ты хочешь оставаться здоровым; освободиться от нее ты можешь, только простив своих родителей; идеальных родителей не бывает – все иногда делают ошибки, и мы должны принять это и научиться это делать, если уж мы на самом деле считаем себя взрослыми людьми».
Подобные советы сильно задевают нас и заставляют колебаться, потому что мы всю жизнь привыкли слышать именно это. Но все это не так. Такие мнения имеют под собой ложную основу. Неправда, что прощение освободит нас от ненависти. Оно просто помогает скрыть ее и, как следствие, только усиливает ее (что остается скрыто от нашего сознания). Неправда, что терпимость растет с возрастом. Скорее, наоборот. Дети принимают абсурдность поведения своих родителей, поскольку считают, что это и есть норма, и потому, что дети не в состоянии защитить себя. Мы страдаем от нехватки свободы и принуждения не только в детстве. Став взрослыми, мы точно так же терпим все это в отношениях с другими людьми, со своими партнерами и детьми. Детский страх перед родителями не позволяет нам понять правду. Неправда, что ненависть приводит к болезням. К болезням приводят подавленные эмоции, о причинах которых мы не догадываемся, но не осознанные чувства, которым мы можем дать выход. Будучи взрослыми людьми, мы будем испытывать ненависть, только попав в ситуацию, когда мы не можем позволить себе свободно выражать свои чувства. Состояние зависимости порождает ненависть. Как только мы избавимся от зависимости (что, как взрослые люди, мы можем сделать, если только мы не пленники какого-либо тоталитарного режима), как только мы освободимся от рабства, у нас не будет больше необходимости ненавидеть. Если мы ненавидим, то попытки подавить ненависть не приводят ни к чему хорошему, хотя все религии требуют от нас именно этого. Мы должны понять ее причины, если мы хотим избавиться от зависимости, которая порождает ненависть.
Конечно, люди, которым с самого раннего детства запрещали испытывать их собственные чувства, скорее всего, попадут в зависимость от таких институтов, как церковь и будут позволять внушать себе, что им позволено чувствовать. В основном, позволено очень мало. Но я не хочу верить, что так будет всегда. Где-нибудь, когда-нибудь, поднимется протест, и процесс деградации будет остановлен. Это случится, когда люди наберутся достаточно смелости, чтоб преодолеть свои страхи, чтоб говорить, чувствовать и опубликовывать правду, и общаться друг с другом на основе своих истинных чувств.
Если мы осознаем, какое огромное количество энергии тратят дети для того, чтобы выжить в обстановке жестокости и крайнего садизма, то мы смоем смотреть на вещи более оптимистично. Потому что легко себе представить, насколько лучше мог бы быть наш мир, если бы дети (которыми были и Рембо, и Шиллер, и Достоевский, и Ницше) могли бы направить свою мощную энергию в другое русло, более продуктивное, чем борьба за собственное выживание.
Отрывок из книги Алисы Миллер «Тело никогда не лжет», главы «Карусель чувств».
